Page 62 - Умственное_и_нравственное_развитие_детей_от_первого_проявления_сознания_до_школьного_возраста_RemovePdfPages

— 46 —

носить страданія. „Страдать", говорить онъ, „вотъ чему онъ долженъ на­
учиться прежде всего, и что болѣе всего ему пригодится".
„Эмиль" Руссо возбудилъ интересъ къ воспитанію даже въ такихъ лю­
дяхъ, которые прежде никогда не думали о немъ, далъ громадный матеріалъ
для оживлениыхъ споровъ по этому поводу, вызвалъ въ обществѣ всѣхъ обра­
зованныхъ странъ множество критическихъ этюдовъ и воспитательныхъ трак­
татовъ,—все это вело къ выясненію сложныхъ вопросовъ воепитанія. Однимъ
словомъ, Эмиль пробуждалъ родительскія чувства, призывалъ родителей къ
чувству долга, вызывалъ привязанность къ дѣтямъ, послужилъ могучимъ ры­
чагомъ для обновленія педагогической дѣятельности.
При воспитаніи дѣтей Руссо безусловно требовалъ любовнаго, ласковаго,
гуманнаго и заботливаго отношенія къ нимъ; наглядно доказывая, что про­
тивуположное отношеніе пагубно вліяетъ на развитіе дѣтскаго харак­
тера. Такимъ образомъ этотъ воспитательный трактатъ былъ самою могуще­
ственною защитою и признаніемъ личности ребенка, самымъ краснорѣчивымъ
порицаніемъ гнета, откуда ­бы онъ ни ­исходилъ.
Грандіозный успѣхъ Эмиля объяснятся также и тѣмъ, что появленіе его
совпадало съ мечтами наиболѣе развитыхъ людей всѣхъ странъ сдѣлать изъ
молодаго поколѣнія все, что возможно лучшаго для измѣненія и обновленія
печальнаго современнаго строя. Особенно во Франціи были тогда заняты
вопросами воепитанія. Но въ то время, когда другіе излагали свои взгляды
на это дѣло сухо и догматично, Руссо изложилъ ихъ съ увлекательнымъ
краснорѣчіемъ и простотою, вдохнулъ жизнь въ сухія правила, по всему
произведенію разбросалъ множество вѣскихъ, глубокомысленныхъ разсужденій,
внесъ множество возвышенныхъ, облагораживающихъ понятій, смѣло выста­
вилъ нравственное и умственное убожество знатныхъ людей, которое они
прикрываютъ лохмотьями своего тщеславія, утонченностію манеръ и безум­
ною роскошью, въ смѣшномъ видѣ представилъ множество предразеудковъ,
заѣдающихъ жизнь. При этомъ Руссо заманчиво доказнвалъ, что въ мірѣ
нѣтъ труда лучше и возвышеннѣе воепитанія; отъ воспитателей онъ требо­
валъ полнаго самоотреченія, обѣщая имъ за это достойную награду—воспи­
тать настоящаго человѣка природы, который вознаградитъ воспитателя своимъ
полнымъ довѣріемъ и любовью даже въ тѣ критическіе, роковые моменты
жизни, когда молодые люди довѣряютъ только своему сердцу.
Руссо въ своемъ „Эмилѣ" не избѣжалъ и весьма крупныхъ недостатковъ
и ошибокъ. Эмиль—сирота. Руссо даетъ ему въ воспитатели лицо вымы­
шленное, отвлеченное и заставляетъ этихъ двухъ людей жить лишь въ обще­
ствѣ другъ друга, въ деревнѣ, вдали отъ города, отъ тлетворнаго вліянія
людей и пагубной цивилизаціи. Вслѣдствіе такой исключительности положе­
нія, вся жизнь этихъ двухъ людей носитъ характеръ совершенно случайный
и искусственный: они сталкиваются съ людьми, когда авторъ находитъ нуж­
нымъ показать тотъ или другой воспитательный пріемъ, высказать свое воз­
зрѣніе на какое нибудь явленіе. Положеніе этихъ двухъ существъ, т. е. на­
ставника и воспитанника, тоже изъ ряду вонъ исключительное. Воспитатель
беретъ чужаго ребенка на правахъ отца, остается съ нимъ всю жизнь не
разлучаясь, не имѣетъ другой жизни, другихъ интересовъ, кромѣ жизни и
интересовъ Эмиля, и потому является не человѣкомъ съ плотью и кровью,
а резонирующнмъ манекеномъ. Этотъ недостатокъ дѣлаетъ разсказъ искусст­
веннымъ, дѣйствующія въ немъ лица страдаютъ отсутствіемъ естественности
и типичности. Но Руссо видимо не имѣетъ въ виду дать художественное
изображеніе героевъ своего произведенія, а лишь преслѣдуетъ возможно пол­