Page 344 - Умственное_и_нравственное_развитие_детей_от_первого_проявления_сознания_до_школьного_возраста_RemovePdfPages

— 328 —

и цѣлости. Тутъ фантазія дѣйствуетъ заодно съ разсудкомъ, и ихъ правиль­
ное гармоническое развитіе составляете идеалъ воспитанія.
Приведу въ примѣръ сказку и покажу, какъ ее должно объяснять дѣ­
тямъ. (Мы останавливаемся на сказкѣ „Морозко", которую можно разска­
зать ребенку лишь въ лѣтъ семь; для болѣе малыхъ дѣтей мы даемъ образцы
сказокъ въ концѣ этой главы; нѣсколько сказокъ прекрасно обработаны
Упшнскимъ въ его „Родномъ Словѣ").
Въ скобкахъ отмѣчены объясненія, которыя мы находимъ нужнымъ дѣ­
лать, когда разсказываютъ сказку.

Морозно.Морозно.Морозно.Морозно.

„Жили­были старикъ да старуха, а у нихъ двѣ дочери. Старшую, свою
подчерицу (значитъ не родная была, не ея дочь, а старика), старуха не
любила, все ее журила (бранила): экая лѣнивица! экая неряха! (будто та
ничего хорошенько не умѣла дѣлать, все пачкала, бросала). А Надя была
золото дѣвушка: и скотинку поила, кормила, и дрова да воду въ избу таскала,
и все вымететъ, приберетъ еще до свѣту. (Значитъ, всѣ еще спятъ въ домѣ,
а она уже работаетъ). Вотъ злая мачиха и говоритъ: пора, старикъ, выда­
вать дочерей замужъ. (Это она нарочно такъ придумала, чтобы обмануть
старика). Снаряжай­ко Надю, да вези ее въ боръ (въ лѣсъ), къ большой
соснѣ: я посватала ее за Морозко. —Что ты? Въ умѣ ли?— крикнулъ ста­
рикъ. —А что? Чѣмъ не женихъ? Вишь, сколько у него богатства! Сосны въ
пуху да въ серебрѣ; на водѣ дворцы стеклянные, гляди, какъ сіяютъ на
солнцѣ. (Что же это за дворцы, за богатство у Морозна? Это снѣгъ на со­
снахъ, что такъ блеститъ, серебрится на солнцѣ; это ледъ на рѣкѣ, будто
стекло. Вѣдь когда сосны въ снѣгу, на солнцѣ лѣсъ кажется бѣлымъ, будто
серебрянымъ, а ледяныя сосульки, что висятъ съ вѣтвей, похожи на стекло,
на хрусталь. Такъ бываетъ зимою. Ты видишь, что и женихъ съ этимъ
богатствомъ, со снѣгомъ да льдомъ будетъ просто морозъ. Оттого и удивился
старикъ, какъ это выдать дочку за морозъ; кажется и ему, что хочетъ злая
баба загубить его дочку. Да хитро она задумала: дескать не губить хочу, а
выдать за богатаго человѣка! будто и дѣло говорила). Лоплакалъ, поплакалъ
старикъ, плохо перечить (спорить) злой бабѣ: нечего дѣлать, повезъ Надю въ
лѣсъ, да оставилъ одну у сосны. Дрожитъ бѣдняжка, Надя, зубомъ о зубъ
постукиваетъ . (Это все отъ холоду). Вдругъ она заслышала: морозъ, красный
носъ, близехонько на елкѣ потрескиваетъ, съ елки на елку поскакиваетъ, да
пощелкиваетъ (вотъ баба налгала, а морозъ и по правдѣ какъ живой вы­
шелъ—съ краснымъ носомъ; вѣдь ты знаешь, отъ холоду носъ и щеки
краснѣютъ; потрескиваетъ, поскакиваетъ,—точно хозяинъ въ лѣсу похажи­
ваетъ,—вѣдь отъ холода деревья трескаются). Глядь, онъ уже на соснѣ, у
которой сидѣла дѣвица и спрашиваете ее сверху: Тепло­ли тѣ дѣвица? тепло­ли
тѣ, красная?—Надя отвѣчаетъ: тепло, тепло, батюшко Морозушко. Морозъ
сталъ спускаться ниже (значитъ морозъ да холодъ все ближе подходилъ къ
дѣвицѣ и она все больше мерзла) трещите да все говоритъ: Тепло­ли тѣ,
лапушка?—Ой, тепло, голубчикъ, Морозушко!—повторяетъ Надя, а у самой
духъ захватываете. Тутъ Морозко взглянулъ на нее съ лаской, одѣлъ ее
богатой шубой, дорогой фатой (покрываломъ), принесъ ей коробъ съ подар­
ками. (Зачѣмъ же это Надя все говорила: „тепло мнѣ, тепло голубчикъ"?
А это она была такая добрая, терпѣливая, да ласковая. А ласковое слово,