Page 96 - Умственное_и_нравственное_развитие_детей_от_первого_проявления_сознания_до_школьного_возраста_RemovePdfPages

———— 80808080 ————

старья или переходила отъ старшихъ къ младшимъ; бѣлье перемѣнялось
рѣдко. Прибавьте къ этому прислуг, одѣтую въ какую­то вонючую, запла­
танную рвань, распространявшую запахъ, и вы получите ту невзрачную
обстановку, среди которой копошились съ утра до вечера дворянскія дѣти.
„То же можно сказать и о питаніи: оно было очень скудное. Въ семей­
ствѣ нашемъ царствовали не то чтобы скупость, а какое­то непонятное ско­
пидомство. Всегда казалось мало, и всего было жаль. Грошъ прикладывался
къ грошу и когда образовался гривенникъ, то помыслы устремлялись къ
цѣлковому.
„Ты думаешь, какъ состоянія­то наживаются?"—Эта фраза раздавалась
во всѣхъ углахъ съ утра до вечера, оживляла всѣ сердца, давала тонъ и
содержаніе всему обиходу. Это было своего рода исповѣданіе вѣры, которому
всѣ безусловно подчинялись. Даже дворовые, на счетъ которыхъ собственно
и проясходилъ ироцессъ прижиманія гроша къ грошу, —• и тѣ внимали афо­
ризыамъ стяжанія не только безъ ненависти, но даже съ какимъ­то благого­
вѣніемъ.
„Утромъ намъ обыкновенно давали по чашкѣ чая, приправленнаго мо­
локомъ, непремѣнно святымъ (синеватымъ), не смотря на то, что на скотномъ
дворѣ стояло болѣе трехсотъ коровъ. Къ чаю полагался крохотный ломоть
домашняго бѣлаго хлѣба; затѣмъ завтрака не было, такъ что съ восьми ча­
совъ до двухъ (время обѣда) дѣти буквально оставались безъ пищи. За обѣ­
домъ подавались кушанья, въ которыхъ главную роль играли вчерашніе
остатки. Иногда чувствовался и запахъ лежалаго. Въ особенности ненавистны
намъ были соленые полотки изъ домашней живности, которыми въ лѣтнее
время, изъ опасенія, чтобы совсѣмъ не испортились, насъ кормили чуть не
ежедневно. Кушанье раздавала дѣтямъ матушка, но при этомъ (за исключе­
ніемъ любимцевъ) одѣляла такими микроскопическими порціями, что сѣнныя
дѣвушки, которыхъ семьи содержались на мѣсячинѣ, нерѣдко изъ жалости
приносили подъ фартуками ватрушекъ и лепешекъ и тайкомъ давали намъ
поѣсть. Какъ сейчасъ помню процедуру приказыванія кушанья. Въ дѣвичьей,
на обѣденномъ столѣ, красовались вчерашніе остатки, не исключая похлебки,
и матушкою, совмѣстно съ поваромъ, обсуждался вопросъ, что и какъ „под­
править" къ предстоящему обѣду. Затѣмъ, если вчерашнихъ остатковъ ока­
зывалось недостаточно, то прибавлялась свѣжая провизія, которой предстояла
завтра та же участь, т. е. быть подправленной на завтрашній обѣдъ. Такимъ
образомъ дѣло шло изо дня въ день, такъ что совсѣмъ свѣжій обѣдъ гото­
вился лишь по болыпимъ праздникамъ, да въ тѣ дни, когда наѣзжали гости.
На случай нечаянныхъ пріѣздовъ нѣсколько кушаньевъ получше приготовля­
лись особо и хранились на погребѣ. Пріѣдетъ нечаянный гость — бѣгутъ на
погребъ и несутъ оттуда какое­нибудь заливное или легко разогрѣваемое:
вотъ, дескать, мы каждый день такъ ѣдимъ!"
Неравенство между дѣтьми, существующее и до сихъ поръ въ нѣко­
торыхъ семьяхъ, тогда было характерною чертою и практиковалось съ полною
безцеремонностью. ­При дѣтяхъ откровенно говорили гостямъ: «вотъ этотъ*
маленкій—мой Веньяыинъ, а этотъ Стенька Разинъ—отцовскій кумиръ». Или:
«я только люблю своихъ мальчиковъ,— изъ дѣвченокъ какой прокъ будетъ въ
будущемъ! . . » Эти слова вызывали обыкновенно и соотвѣственное отношеніе
къ дѣтямъ и въ высшей степени портили ихъ характеръ, развивая зависть,
ревность и злобу. Но все­же далеко не вездѣ и прежде существовало такое
неравенство, не вездѣ ихъ и кормили впроголодь, напротивъ, тамъ, гдѣ ихъ
баловали, дѣти страдали отъ противуположной крайности; но лишь за самыми