Page 91 - Умственное_и_нравственное_развитие_детей_от_первого_проявления_сознания_до_школьного_возраста_RemovePdfPages

— 75 —

въ годъ: при этихъ условіяхъ и при всемъ складѣ институтской жизни, не­
возможно было вынести самаго элементарного понятія о хозяйствѣ. Въ науч­
номъ отношеніи институтки почерпали чрезвычайно мало полезныхъ свѣдѣній:
задалбливая по запискамъ или по плохимъ курсамъ учебниковъ русскую,
французскую и нѣмецкую литературы, онѣ не имѣли ни малѣйшаго пред­
ставленія о произведеніяхъ даже русскихъ писателей, такъ какъ у нихъ со­
всѣмъ не было развито ни вкуса къ чтенію, ни любви къ нему, да и ника­
кихъ книгъ, кромѣ учебниковъ, не существовало въ институтскихъ библіо­
текахъ; къ тому же чтеніе замѣчательныхъ произведеній литературы обыкно­
венно считалось неприличнымъ, наконецъ, и времени для этого не было: оно
уходило на задалбливаніе множества предметовъ и на выполненіе формаль­
ныхъ обязанностей.
Условія институтской жизни имѣли неотразимое вліяніе на всю послѣ­
дующую жизнь воспитанницы: пищу, одежду, все содержаніе она въ продолже­
ніе многихъ лѣтъ получала готовое и не подозрѣвала тяжелой житейской
борьбы и труда, съ какими сопряягепо добываніе даже главныхъ жизненныхъ
потребностей, совсѣмъ не была" подготовлена къ этой борьбѣ. Вслѣдствіе
этого она и по выходѣ изъ института обыкновенно не умѣла распорядиться
средствами, которыя у нея оказывались подъ руками, и считала себя несча­
стною, когда ей приходилось думать о добываніи средствъ. Притомъ сенти­
ментальный характеръ воспитанія, который здѣсь держался долѣе, чѣмъ гдѣ
бы­ то ни было, и который прежде всего обусловливался искусственною отчуж­
денностью отъ природы и людей, заставлялъ институтку смотрѣть на простой
трудъ и на все житейское, какъ на нѣчто низменное и пошлое.
Главными воспитательницами въ институтахъ были классныя дамы. Но
чужая женщина или чужой человѣкъ, будь онъ наилучшій педагогъ, не мо­
жетъ замѣнить матери для ребенка, особенно для дѣвочки. Ея мягкая, вос­
пріимчивая натура требуетъ прежде всего материнской любви, нЬжной ласки,
тонкой наблюдательности относительно проявленій ея разнообразныхъ инстинк­
товъ. Между тѣмъ ребенка, въ самую нѣжную пору его жизни, когда онъ,
какъ цвѣтокъ къ свѣту, стремится къ материнской ласкѣ, отдавали въ закры­
тое заведеніе, гдѣ никому не было дѣла до развитія и проявления разнообраз­
ныхъ чувствъ дитяти, до его мечтаній и фантазій. Изъ объятій матери до­
павъ въ казенную обстановку, ребенокъ не можетъ сразу подавить своей экс­
пансивности и потребности изливать свои впечатлѣнія,—и онъ дѣлаетъ это
передъ классного дамой. Мягко или сурово, но каждая изъ нихъ непременно
отклоняете отъ себя подобныя изліянія. — ей не до нихъ: казна строго рас­
пределила время ея занятій, и она не выполнить всѣхъ возложенныхъ на нее
обязанностей, если будетъ выслушивать бредни всѣхъ дѣвочекъ. Обыкновенно
классная. дама на изліянія новенькой сухо отвѣчаетъ: „молчи и учи урокъ,
а если кончила, не мѣшай другимъ заниматься". Огромное число воспитанницъ
само собою вызываетъ необходимость дисциплины; всѣ дѣти въ одно время и въ
одной комнатѣ должны учить уроки; естественно, приходится требовать, чтобы
отдѣльно никто изъ нихъ не велъ громкихъ разговоровъ. Къ тому же большин­
ство классныхъ дамъ прекратить болтовню ребенка не изъ­за того, что онъ
мѣшаетъ другимъ, а изъ желанія обуздать его въ самомъ началѣ, дать ему
понять, что классная дама — начальство, и что къ ней слѣдуетъ обращаться
съ серьезнымъ дѣломъ, а не съ пустяками. Могутъ­ли быть руководительни­
цами, любящими дѣтей, нѣжньіми воспитательницами, сочувствующими дѣт­
ской радости и горю, классныя дамы, преимущественно старыя дѣвы, зака­
ленныя казенною дисциплиною съ дѣтетва въ стѣнахъ того же института,