Page 233 - 000199_000009_003613470

КАРАМЗПНЪ. 221
выраженія личнаго чувства на нравственное развптіе нѣ-
сколькихъ поколѣніи, удержимся осуждать ихъ. Когда-то было
въ модѣ нападать на сентиментализмъ (простите за варвар-
ское слово), введенный въ русскую литературу Карамзинымъ;
но нападавшіе забывали, при какихъ обстоятельствахъ это
направленіе зародилось въ Германіи и перешло къ намъ: и
тамъ, и здѣсь господствовала ужасающая грубость нравовъ
(когда-нибудь исторія разберетъ, гдѣ ея было больше и гдѣ
она болѣе извинительна: въ ученой ли Германіи, или на
грашщахъ степей киргизскихъ). Поколѣніе, воспитанное Ка-
рамзинымъ, уже не могло повторить Куралесова или Солты-
чиху; по крайней мѣрѣ оно значительно смягчило эти типы.
Извѣстная доля преувеличенія, неизбежная у всякаго ново-
обращеннаго, перешедшая у послѣдователей Карамзина въ
смѣшную крайность, у него самого съ годами смягчилась, а
высокое чувство нравственное оставалось.
Любя хорошее вездѣ, Карамзинъ преимущественно лю-
билъ его въ Россіи. «Чувство: мы, наше — говорить онъ
въ предисловіи къ «Исторіи» — оживляетъ повѣствованіе, и
какъ грубое пристрастіе, слѣдствіе ума слабаго или души
слабой, несносно въ историкѣ, такъ любовь къ отечеству
даетъ его кисти жаръ, силу, прелесть. Гдѣ нѣтъ любви, нѣтъ
и души». «Для насъ, русскихъ съ душею — писалъ онъ къ
Тургеневу — одна Россія самобытна, одна Россія истинно су-
ществуетъ; все иное есть только отношеніе къ ней, мысль,
привидѣніе. Мыслить, мечтать мы можемъ въ Германіи, Фран-
ціи, Италіи, а дѣло дѣлать единственно въ Россіи: если нѣтъ
гражданина, нѣтъ человѣка, есть только двуножное живот-
ное съ брюхомъ». «Истинный космополита— говоритъ онъ въ
предисловіи къ «Исторіи» — есть существо метафизическое,
или столь необыкновенное явленіе, что нѣтъ нужды говорить
о немъ, ни хвалить, ни осуждать его. Мы всѣ граждане, въ
Европѣ и въ Индіи, въ Мексикѣ и въ Абиссиніи; личность
каждаго тѣсно связана съ отечествомъ: любимъ его, ибо лю-
бпмъ себя». Слова эти не оставались только словами: истин-