Page 40 - Умственное_и_нравственное_развитие_детей_от_первого_проявления_сознания_до_школьного_возраста_RemovePdfPages

———— 24242424 ————

лѣніи въ высшей степени дурные инстинкты, сильно сказывалось и въ томъ,
что помѣщики, въ видахъ выгоды, нерѣдко продавали своихъ Ікрестьянъ въ
розницу: мужа въ одну губернію, жену въ другую, отрывали малолѣтнихъ
отъ родителей, или, желая наказать забеременѣвшую дѣвушку, выдавали ее
замужъ, за кого вздумается.
Наказанія крестьянъ за самый ничтожный проступокъ были въ полномъ
ходу. Опредѣленныхъ правилъ для этого не существовало; помѣщики были
неограниченными владыками своихъ рабовъ и примѣняли къ нимъ наказанія
сообразно съ своимъ характеромъ и темпераментомъ. Но такъ какъ XVIII в.
былъ вѣкомъ жестокихъ нравовъ, то наказанія эти вообще били весьма жесто­
каго характера, совсѣмъ несообразныя съ проступкомъ провинившагося. Самыми
обычными исправительными средствами были палки, плети и розги. Иной разъ по­
мѣщикъ сурово наказывалъ свою прислугу изъ­за одного подозрѣнія, что она
будто бы произвела порчу надъ нимъ или надъ кѣмъ нибудь изъ членовъ его семей­
ства приворотнымъ корешкомъ или какимъ­нибудь зельемъ. «Явидѣлъ»,говоритъ
одинъ французъ, долго жившій въ Россіи, что палками наказывали какъ за кражу,
такъ и за опрокинутую солонку (послѣдняя, по русской примѣтѣ, предзна­
менуетъ большое несчастіе и потому такое преступленіе рѣдко прощается),
за пьянство и за легкое непослушаніе, за дурно сжаренную курицу и за
пересоленный супъ. При наказаніи обыкновенно присутствуете управитель,
если при этомъ не бываетъ господина. Подвергающейся наказанію ложится,
въ одной рубашкѣ, одинъ или чаще два человѣка помѣщаются сбоку и по
очереди бьютъ провинившагося, какъ по пуховику. Несчастный испускаетъ
пронзительные крики, проситъ прощенія, клянется, что не провинится больше,
но управитель приказываетъ: «сильнѣе, сильнѣе», и если наказывающій
замедлитъ удары, ему самому грозятъ наказаніемъ»... «Какія предосторож­
ности ни принималъ я», продолжаетъ авторъ, «чтобы не быть свидѣтелемъ
этихъ жестокихъ истязаній, они такъ часты, такъ обычны въ деревняхъ. что
невозможно не слышать сплошь и рядомъ криковъ несчастныхъ жертвъ без­
человѣчнаго произвола. Эти пронзительные вопли преслѣдовали меня даже и
во снѣ». Бить домашнюю прислугу сдѣлалось потребностью и неудержимою
привычкою помѣщиковъ. Дѣти, не видя кругомъ другаго обращенія, сами
очень рано привыкали дурно обращаться съ крѣпостными. За столомъ, лишь
только прислуга по неловкости разливала что нибудь на скатерть, немедленно
раздавались звуки пощечинъ. Трепкѣ за вихоръ, подзатыльникамъ, колотуш­
камъ ни господа, ни прислуга, часто получавшая ихъ напрасно, не прида­
вали ни малѣйшаго значенія, а принимали, какъ должное. Ее возмущала
только жестокость помѣщиковъ, нерѣдко выходившая изъ всякихъ предѣловъ.
Случалось, что противъ такихъ жестокосердыхъ помѣщиковъ крестьяне воз­
ставали не только единолично, но и поголовно цѣлой деревней и мстили
своему угнетателю, умерщвляя его съ возмутительнымъ звѣрствомъ.
Трудно описать мучительства, которыя выносили крестьяне отъ жесто­
косердыхъ помѣщиковъ: одинъ господинъ приказываетъ жечь углями подошвы
ногъ двороваго за то, что тотъ утопилъ двухъ барскихъ щенковъ, которыхъ
его женѣ велѣно было выкормить своею грудью; барыня садитъ въ клѣтку
своего парикмахера, который проводитъ въ ней всю жизнь, пока не высохъ,
какъ скелетъ, и изъ­за того только, чтобы кто­нибудь не узналъ, что она
носитъ фальшивую косу. Такихъ примѣровъ звѣрства было немало, и они
оставались безнаказанными, за исключеніемъ уже ивъ ряду вонъ выходящихъ,
совершенныхъ тѣмъ или другимъ лицомъ надъ многими своими крѣпостными,
какъ напр. дѣло Салтычихи.