Page 49 - Воспоминание_студентства

— 4i —

У нихъ и у насъ запало съ раннихъ лѣтъ одно
сильное, безотчетное, физіологическое, страстное чув-
ство, которое они принимали за воспоминаніе, а мы за
пророчество —чувство безграничной, охватывающей все
существованіе любви къ русскому народу, къ русскому
быту, къ русскому складу ума. И мы, какъ Янусъ или
какъ двуглавый орелъ, смотрѣли въ разныя стороны,
въ то время какъ сердце -билось одно.
Они всю любовь, всю нѣжность перенесли на угне-
тенную мать. У насъ, воспитанныхъ внѣ дома, эта связь
ослабла. Мы были на рукахъ французской гувернантки,
поздно узнали, что мать наша не она, а загнанная
крестьянка, и то мы сами догадались по сходству въ
чертахъ, да потому, что ея пѣсни были намъ роднѣе
водевилей; мы сильно полюбили ее, но жизнь ея была
слишкомъ тѣсна. Въ ея комнатѣ было намъ душно: все
почернѣлыя лица изъ-за серебренныхъ окладовъ, все
попы съ причетомъ, пугавшіе несчастную, забитую
солдатами и писарями женщину; даже ея вѣчный нлачъ
объ утраченномъ счастіи раздиралъ намъ сердце; мы
знали, что у нея нѣтъ свѣтлыхъ воспоминаній. . . Мы
знали и другое, что ея счастье впереди, что подъ ея
сердцемъ бьется зародышъ, —это нашъ меныпій братъ,
которому мы безъ чечевицы уступимъ старшинство. А
пока —
Mutter, Mutter, lass mich gehen,
Schweifen auf die wilden Holien!
Такова была наша семейная разладица лѣтъ пят-
надцать тому назадъ. Много воды утекло съ тѣхъ поръ,
и мы встрѣтили горный духъ, остановивпгій нашъ бѣгъ,
и они, вмѣсто міра мощей, натолкнулись на живые
русскіе вопросы. Считаться намъ странно, патентовъ
на пониманіе нѣтъ; время, исторія, опытъ сблизили
насъ —не потому, чтобъ они насъ перетянули къ себѣ,
или мы ихъ, а потому, что и они и мы ближе къ
истинному воззрѣнію теперь, чѣмъ были тогда, когда
безпощадпо терзали другъ друга въ журнальныхъ